— Верни ему куртку, — сказал Том. Боль в руке усилилась, и он стал бояться, что потеряет сознание. Паулина заметалась, но мужчина обернулся и, увидев, как юноша старается освободиться от его куртки, подошел к нему.
— Нет, сынок. Подожди, пока приедет «скорая». Она появится с минуту на минуту.
— Сколько шума, — пробормотал Драммонд, но никто не обратил на это внимания.
Раньше чем его увезла санитарная машина, Паулина изложила ему свой план действий, и Том одобрил его. Она собиралась позвонить Уинтринхэмам, объяснить ситуацию и отдать блокноты на попечение Дэвида. Остальные вещи она заберет себе.
В конце концов выполнение второй части этого плана оказалось излишним. Огонь опустошил студию, но оставил нетронутыми две небольшие спальни. И они вполне могли быть использованы как хранилище для спасенных картин.
Паулина с удовольствием узнала, что Том сохранил большую часть своего гардероба, равно как и Крис Фелтон. Ей не позволили вернуться в дом, но полицейский взял у нее ключ от спальни Тома, который тот ей отдал, и обещал позаботиться о странной коллекции вещей, сложенных на обочине.
Она не стала им рассказывать о блокнотах. После скудного рассказа о том, как они застали пожар в студии и о своей роли в этих событиях, ей позволили уйти. На главной улице ей попалось такси, она остановила его и всю дорогу до Хэмстеда удивлялась собственной экстравагантности.
Два дня, проведенные Драммондом в госпитале, позволили ему полностью оправиться от шока. К тому же ему подлечили легкие ожоги обеих рук. Все говорили, что ему очень повезло, некоторые утверждали, что он совершил страшную глупость. Юноша не был с этим согласен, но и спорить ни с кем не собирался. Его гораздо больше занимал вопрос, как и почему начался пожар.
Крис считал, что все дело в печке. Он сделал все, как его просил Том, но, возможно, перестарался. Потом ему показалось, что к ней прислонили несколько картин. От сильного жара на них могла загореться краска.
Объяснения Фелтона были довольно бойкими, но Том подумал, что уж слишком все просто и неубедительно. Но похоже, что все удовлетворились именно этим объяснением, хотя и не стали обвинять Криса в преступной беспечности или оставлении вблизи огня горючих материалов. Власти посчитали, что виной всему трагическая случайность: дуновение ветра или вибрация от проезжавшего мимо грузовика. Любая из этих причин могла способствовать тому, что картины опрокинулись и оказались в огне.
Но хозяйка дома во всем винила Криса Фелтона. После киносеанса она с мужем вернулась домой и обнаружила перед ним скопление народа. Сам дом был залит водой и полон пожарных в больших асбестовых рукавицах с маленькими топориками в руках. После первого шока эта пара сразу же выяснила, кто виноват во всей этой кутерьме. В результате они потребовали возместить ущерб и съехать с квартиры.
Том даже не сожалел о случившемся. Это было только вопросом времени. Крис Фелтон стал невыносимым. Хотя Том и понимал, что какая-то часть вины лежит и на нем, основная причина подобного поведения его товарища не имела к нему никакого отношения. Фелтон навестил Драммонда в больнице на следующий день после пожара, рассказал про ультиматум домохозяйки и поставил в известность, что сам перебирается к Хью Лэмптону, который согласился приютить его, пока он будет подыскивать новую студию. Крис не собирался переезжать к матери, таким способом ему представилась уникальная возможность доказать матери свою независимость.
— Все идет к лучшему, — сказала Паулина, услышав об этом от Тома на следующий день после возвращения из больницы. — Но он все же получает от нее каждый свой пенни, разве не так?
— Еще бы. — Они сидели на краю кровати в комнате на Морнингтон Крессент. В комнате до сих пор чувствовался запах гари, дверь студии была заколочена. Все, что уцелело от огня, было свалено у стены этой крошечной спальни.
— Ну, ладно, — сказал Том. — Пусть все идет своим путем. Крис свой уже выбрал.
— Разве это моя вина? — спросила Паулина, искренне желая, чтобы все так и было, но не совсем уверенная в том, как на это посмотрит Том.
Он привлек ее к себе.
— Да. Слава Богу, да.
Потом они стали упаковывать вещи. Домовладелица настаивала, чтобы он немедленно забрал свои пожитки. К счастью, Том уже нашел для себя новое место жительства, или, точнее говоря, об этом позаботилась Паулина. До тех пор пока Драммонду не удастся найти новую студию, Уинтринхэмы предложили юноше занять одну из комнат на верхнем этаже своего дома. Мансардных окон в ней не было, но она выходила на северо-восток, а из ее огромного окна, как утверждала Паулина, открывался великолепный вид. Ее использовали как кладовую, но Уинтринхэмы перетащили сундуки с чемоданами в комнату поменьше, принесли кое-какую мебель и поставили складную кровать.
— Миссис Уинтринхэм сказала, что переезжать можно в любое время, — говорила Паулина, укладывая последнюю рубашку Тома.
— Чем скорее, тем лучше. К счастью, я уже приготовил деньги, чтобы рассчитаться со старой каргой с первого этажа.
Девушка не стала ему напоминать, что своей удаче он во многом обязан доброте Уинтринхэмов. Она боялась его отказа, а ей очень хотелось, чтобы Том пожил у них какое-то время. В тот вечер, когда случился пожар, доктор Уинтринхэм был очень польщен тем, что Паулина принесла ему блокноты для зарисовок. Девушка слышала, как он говорил об этом своей жене.
— Он все еще не успокоился? Жаль, что я отдал их ему. Это может принести новые неприятности. Что ты думаешь по этому поводу?
Паулина осталась в недоумении, что Том хотел этим сказать, но промолчала.
После того как Драммонд поселился в Хэмпстеде, он сразу ушел с головой в работу. Симингтон-Коул продолжал позировать дважды в неделю, и в первые две недели своего пребывания на новом месте Том значительно продвинулся в работе над портретом. Или, по крайней мере, он так утверждал, так как никому его не показывал, даже самому хирургу.
Паулина сразу обратила внимание на эту перемену в его характере, и ее стали мучить дурные предчувствия. Она заметила, что спасенные картины остались нераспакованными и были свалены в углу комнаты. Когда девушка предложила их почистить и посмотреть, как они сохранились, Том буквально набросился на нее и посоветовал заниматься собственными делами.
— Но почему? — удивленно спросила она.
— Потому что я так хочу. Не люблю, когда копаются в моих вещах.
— Ты имеешь в виду меня или Уинтринхэмов? Но им нравятся твои работы. А может быть, няню? Они вряд ли ее заинтересуют. Она же никогда сюда не заходит, разве не так?
— Если я в комнате, то нет.
— Она не сует нос в чужие дела. Сама мысль об этом была бы ей противна.
— С ней все в порядке, — неожиданно согласился Том и вспомнил свой первый день в Хэмпстеде, когда он пожаловался на необходимость регулярно ходить в госпиталь на перевязку. Она поинтересовалась, не очень ли сильные ожоги у него на руках, но Том заверил ее, что ничего страшного, вот только болят те места, где были волдыри. Тогда няня привела его на кухню, нашла коробку с бинтами и умело перебинтовала его. В ее руках он чувствовал себя гораздо лучше, чем в перевязочной госпиталя. Потом эта процедура стала повторяться каждое утро после завтрака, и вот одна рука уже совсем зажила, да и вторая стала значительно лучше.
— Если ты не боишься, что няня увидит твои вещи, — настаивала девушка, — хотя я не вижу в этом ничего страшного, о чем тогда волноваться?
Том оставил эти слова без ответа, просто отвел ее в сторону от сваленных в углу картин и предложил отправиться на улицу.
Прошло две недели, и наступил день, когда Паулина зашла к Уинтринхэмам и не застала юношу дома.
— Но ты можешь подождать в его комнате, — предложила Джил, впуская ее.
— В самом деле?
— Конечно.
Паулина поднималась по лестнице и размышляла о том, как прекрасна может быть жизнь, когда тебя ни в чем не подозревают и не стараются избавиться от твоего присутствия, но в то же время не стараются тебя развлечь и не поднимают из-за этого ненужной суеты. Джил просто поговорила с ней и считала ее визит само собой разумеющимся делом.
Паулина вошла в комнату и присела отдышаться. Ее взгляд привлекли сложенные у Стены картины. В ней проснулось любопытство, Тома не было, и она подошла к ним, развязала веревку и одну за одной стала поворачивать их к себе лицом.
Это была довольно разношерстная коллекция: пара его ранних пейзажей, один-два ее портрета, незаконченный портрет Кристофера Фелтона, натюрморт и едва начатый автопортрет. Обычные упражнения в технике начинающего живописца, но, несомненно, чувствовался незаурядный талант их создателя. Она помнила их все, но за эти две недели в них произошли удивительные изменения.